Перевод фрагментов статьи Алехандры Иригойн.
До золотого стандарта, официально закрепленного в Британии в XIX веке, существовала другая валютная система в мировой экономике. Серебряная монета, отчеканенная в Новом Свете, была в XVI-XVIII вв. основой цен и обменных курсов в таких отдаленных друг от друга городах и территориях, как Ливорно (Италия), Измир (Турция), Кингстон (Ямайка), остров Бурбон (территория Франции в Индийском океане), Сурат (Индия), Манила (Филиппины), Макао (Китай), Кадис (Испания), Гавана (Куба), Лима (Перу), Филадельфия (США), Буэнос-Айрес (Аргентина) и Бантам (Индонезия). Об одной серебряной монете знали американский проповедник Коттон Мэзер, отец-основатель и соавтор Конституции США Александр Гамильтон, а также Моголы в Агре (Индия) и Людовик XIV во Франции. Речь идет об испано-американской серебряной монете, у которой менялись названия и некоторые характеристики в течение XVI-XVIII вв., но это не помешало ей быть самой успешной мировой валютой вплоть до XIX века. Монеты, отчеканенные в американских владениях Испании, назывались во Франции пиастрами, дюро, или «твердыми» песо – в Испании, риалами или испанскими долларами – в англоязычном мире. Самым распространенным названием было «песо». Эти монеты принимались для обмера и платы за простой в порту Вампоа (Гонконг); они считались расчетной единицей для векселей в Лондоне, а также в голландской, французской и датской Вест-Индиях. На долю серебряных песо приходился самый большой объем залога в Банке Амстердама во время кризиса 1763 года. Серебряные песо были расчетными деньгами в международном движении капитала Ордена иезуитов и большинства внешних инвестиций церкви. Бумажные деньги Континентального Конгресса (съезд делегатов из 13 колоний в период Американской революции) обеспечивались серебряными монетами. На этом основании Гамильтон предложил сделать то же самое для американского доллара. Мир, в котором перемещение денег осуществлялось между отдельными городами, а не целыми странами, монеты, отчеканенные в трех местах, отстоящих далеко друг от друга в испанском Новом Свете, стали первой всемирной валютой. Тогда говорили, что в Азии доллары (песо) стоят больше в форме монет, чем в серебре из которого они сделаны.
Наряду с обнаружением морского пути в Индию, Адам Смит считал открытие Нового Света одним из «двух величайших и наиболее важных событий в истории человечества». По существу, данное открытие изменило экономику Старого (евразийского) Света. Новый Свет позволил повысить уровень жизни в Европе, что помогло преодолеть соответствующие мальтузианские ограничения (количество средств к существованию несоразмерно росту населения). Серебро стало главным инструментом этой трансформации. По словам Смита, белый драгметалл был «одним из главных товаров, с помощью которого велась торговля между двумя отдаленными территориями, и благодаря которому, в значительной степени, эти отдаленные части света оказались связанными друг с другом».
Испано-американское серебро
В отличие от специй и экзотических продуктов питания, таких как какао, помидоры или кукуруза, золото и серебро были хорошо известны евразийскому населению и правителям. Захват американского континента открыл доступ к огромным объемам драгметаллов. Бум добычи серебра в Германии в середине XVI века увеличил производство драгметалла на континенте в пять раз. В 1540 году объем добычи в Саксонии, Тюрингии, Богемии, Словакии и Венгрии составлял 52-55 тонн в год. Это в шесть раз больше объема американского серебра, отправленного в Севилью (Испания) на то время. Однако к 1560-м годам показатели сравнялись, а в следующем десятилетии добыча в Европе составляла всего половину от притока серебра из Нового Света. После этого добыча белого металла в Центральной Европе уменьшилась, а американское серебро наводнило европейскую и мировую экономику, поскольку началась разработка месторождений в Потоси (Верхнее Перу; территория современной Боливии) и Закатекасе (территория современной Мексики). В 1790-х гг. барон Гумбольдт не мог поверить, что одна единственная шахта в Гуанахуато, «Ла Валенсиана», могла давать 30 тыс. марок (марка – 230 г) серебра в месяц, а это равнялось «половине объема добычи из всех шахт Саксонии». В Японии тоже серебра добывалось немало. В начале XVII века был зафиксирован рекордный показатель в стране –150-200 тонн в год, но затем объем добычи снизился до 60 тонн к 1640 году, оставаясь впоследствии на низком уровне. В испанских колониях в Америке добывали в среднем по 350 тонн серебра в год на протяжении более 250 лет, что превышало совокупный показатель за тот же период в Центральной и Северной Европе, Центральной Азии и Юго-Восточной Азии. К XIX веку в испанских колониях было добыто 86 тыс. тонн серебра и 1700 тонн золота, то есть, примерно 70-80% мировых запасов серебра и 40% – золота в XVIII веке.
***
Объемы добычи и транспортировки драгметалла не снижались вплоть до вторжения Наполеона в Испанию в 1808 году, оборвавшего связь метрополии с ее американскими владениями. Впрочем, добыча и экспорт прекратились только после 1820-х гг. Все начиналось с середины XVI века, когда серебряные жилы, обнаруженные на материке, оказались более крупными – по стандартам того времени – чем месторождения в испанских Карибских островах, выработанные к 1550 году. Впоследствии Новая Гранада (текущее название: Колумбия) стала стабильным источником золота в испанском Новом Свете. Добыча серебра осуществлялась в месторождениях на территории современных Мексики и Боливии, а в Чили ее объем резко вырос к концу испанского правления.
Со временем обнаружилось еще несколько богатых месторождений, подпитывающих и финансирующих территориальную экспансию испанцев на американском континенте. При общей численности населения около 12 млн жителей, – примерно столько же проживало в тогдашней Испании, – к 1800 году территория колоний простиралась от новых горнодобывающих регионов Чиуауа и Сонора (около текущей границы между Мексикой и США) на севере и до Копьяпо и Кокимбо в Чили – на юге (см. карту; темные круги соответствуют месторождениям серебра; чем больше месторождение, тем больше окружность).
Богатая на серебро Новая Испания (Мексика) прославилась новыми, очень продуктивными рудниками по всей территории: в Сан-Луис-Потоси, Дуранго, Гуанахуато, Гвадалахаре и центральном регионе, возле Мехико, главного административного центра испанского королевства в Америке. Во второй половине XVIII века благодаря добыче появились новые города в Пачуке, Сомбререте, Боланьосе и Росарио, а также в отдаленных регионах, например, в Центральной Америке, на территории современной Гватемалы. Крупная золотая лихорадка с 1690-х гг. в португальской Бразилии добавила почти 1100 тонн чистого золота к объему экспорта драгметаллов из Нового Света, составив более половины от совокупной добычи драгметалла до XIX века. Тем не менее серебро оставалось главным экспортным сырьем из Америки в стоимостном выражении, и с точки зрения продолжительности поставок, по сравнению с другими товарами (например, сахар или кофе), произведенными в колониях Нового Света с помощью труда рабов-африканцев.
Месторождения серебра сконцентрировались в Южной Америке. На долю «Большой горы» Потоси приходилось 80% добычи драгметалла в Новом Свете за пределами Мексики и половина мирового объема добычи в XVII веке. Месторождения на территории современных Перу, Боливии и Чили, также внесли вклад в совокупный объем добычи. <…> В Перу находились большие рудники ртути в Уанкавелика, благодаря которым было обеспечено важное средство для очистки серебра. В XVI веке амальгамирование – смешение измельченной руды со ртутью и затем промывание соленой водой – пришло на смену трудоемкому использованию доменных печей для очистки и переплавки серебра. В Мексике новый метод стал применяться в 1560-х гг., а в Потоси – в 1573 году. Благодаря реформам, в результате которых в 1570 году была введена испанская мита (принудительный труд со стороны коренных народов), и новой технологии, объем добычи в течение 20 лет удвоился до 2,5 млн песо или 62 тонн чистого серебра. Добыча белого металла посредством эксплуатации рабочей силы коренных народов является важным моментом правления европейцев в Новом Свете.
При описании испанского колониализма в контексте добычи серебра часто упускаются из виду важные характеристики. Например:
1. Осуществлял добычу частный капитал. Испанская монархия имела право на недра колониальных земель, поэтому облагала предпринимателей налогом пропорционально объему их продукции.
2. Функционировали разные по размеру добывающие предприятия, в основном, небольшие. Несколько крупных компаний, таких как «La Valenciana», появились в Мексике только к концу XVIII века.
3. Отрасль субсидировалась Королевским казначейством, предоставлявшим производителям такие материалы, как порох и ртуть, по ценам ниже рыночных.
4. Сотрудничество королевской власти с частным капиталом было особенностью испанского колониализма. Благодаря ему за счет казны поставлялась ртуть из Альмадена или из Германии. В то же время рудник Уанкавелика сдавался в аренду местной гильдии аффинажных предприятий.
5. Рабочая сила в перуанском регионе также субсидировалась благодаря мита, которому подлежали коренные жители, получившие статус подданных короля. При этом они имели коллективное право на землю. Впрочем, принудительный труд составлял только часть рабочей силы в Перу. В Мексике преобладал режим свободной наемной рабочей силы.
<…>
Большая часть экспортируемого серебра (80%) в Европу и Манилу принадлежала то же частному капиталу. <…> Когда в 1790-х гг. разразилась война в Европе, кораблям США было разрешено заходить в американские порты, принадлежащие Испании, что расширило объемы поставок и торговлю. На протяжении всего периода разные организации из ряда стран участвовали в импорте и экспорте серебра из испанских колоний в Америке. Речь идет о вторжении голландцев в 1660-х гг., заключении союза с Францией в период правления Людовика XIV, а также о сотрудничестве королевской власти с зарубежными частными компаниями, например, с «Компанией Южных морей» или генуэзским консорциумом относительно рабов и т.д. Поэтому некоторое количество серебра не подлежало налогообложению. Современники в конце XVIII веке отмечали, что объем драгметаллов, ставших объектом контрабанды, составлял около 17-20% от совокупной добычи.
Распространение серебра из испанских колоний в Америке по всему миру
Объем частных переводов белого металла в Европу свидетельствует о том, что большая часть транспортируемого драгметалла была результатом торговой выручки, а не налогов, как это часто считалось. В 1500-1800 гг. объем мировой торговли повышался в среднем на 1% в год, а показатели добычи серебра в испанских колониях росли на 1,09% в год. В XVIII веке объем европейской межконтинентальной торговли вырос на 1,26%, а в Мексике был зафиксирован рост добычи серебра на уровне 1,35%, что намного больше, чем рост объемов европейских грузов в Азию – 1,10%. Данный уровень роста соответствует темпам роста населения Европы, включая Россию, но при этом превышает прирост населения Азии – 0,4% в Индии на протяжении 1600-1800 гг., и 0,08% – в Китае.
<…>
Объем поставок серебра из американских колоний можно проиллюстрировать соотношением с золотом: 10,75 в 1500 году, но 15,61 к 1800-м гг. Историки сообщают, что разница в ценах позволяла европейцам очень выгодно торговать серебром в Азии. Это стало движущим фактором роста международной торговли в эпоху раннего Новом времени. <…>
Серебряные монеты
Примечательно, что большая часть серебра, добытого с 1560-х гг. в испанской Америке, подлежала чеканке и экспортировалась преимущественно в форме монет. В основном чеканили серебряный песо. В отличие от бразильского золота, часть которого чеканилась в Лиссабоне, серебро из испанских колоний в Америке превращалось в монеты на местах под контролем частного капитала. Испания, как и другие европейские монархии, чеканила монеты из драгметаллов, добытых в Новом Свете. В Кастилии вплоть до XVIII века сосуществовали частные и королевские монетные дворы. Они придерживались королевских стандартов веса и проб золота и серебра, установленных в 1497 году. В этих стандартах также фиксировалось соотношение золото-серебро для обмена, которое не менялось вплоть до 1730 года. Война с Соединенными провинциями и участие в европейских конфликтах на протяжении XVII века привели к значительному снижению стоимости медных монет в Испании в 1634 и 1656 гг., что привело к оттоку драгметаллов в Англию. В порт Севильи прибывала основная часть серебра. Здесь же находился крупнейший монетный двор в Испании. Согласно подсчетам, треть добытого драгметалла в Новом Свете до 1640 года чеканилась на монетных дворах Кастилии. Это 2/3 серебра, полученного Испанией в XVI веке. Доля монет в импорте снизилась в XVII веке, но объем серебряных монет вырос во Франции и Англии. Доля снизилась с 1/3 в 1586-1621 гг., до 1/5 к 1700 году, а в XVIII веке еле достигла 6% совокупного объема серебра, когда около 900 млн песо было отчеканено в Севилье. Оставшаяся часть серебра превратилась в монеты на территории Испанской Америки в полном соответствии с высокими стандартами. В отличие от Британии и ее империи после 1821 года, в Испании не было единой формы монет, и вплоть до XIX века ситуация в валютной сфере характеризовалась нестабильностью. Во множестве региональных администраций в Испанской Америке чеканились свои монеты, которые не принимались в других территориях, или переоценивались в другом городе, регионе. В Испанской Америке государственный контроль над чеканкой монет был минимальным, возникнув не раньше 1730 года. Именно фальсификация серебряных монет в Потоси в 1630-1640 гг. побудила принять соответствующие меры. Руководители монетного двора в Потоси снизили содержание чистого серебра в монете, что привело к уменьшению ее стоимости с 15% до 50% в 1620-1650 гг. Количество отчеканенных монет в Потоси удвоилось, хотя объем зарегистрированного выпуска уменьшился и даже сократился за тот же период. Реакция властей была незамедлительной. Ответственных должностных лиц и некоторых крупных торговцев казнили публично, что случалось довольно редко. Повторная чеканка монет в Испании и Потоси была направлена на то, чтобы вывести из обращения обесцененную монету. В Испании это привело к некоторой стабилизации цен после инфляции меди; в Испанской Америке подобного эффекта достигнуть не удалось из-за хронического дефицита (каких-либо) монет в обращении и сокращения темпов чеканки. Даже для мелкого размена не хватало медных монет, поэтому пришлось вернуться к традиционным практикам доколониального периода, используя какао-бобы или кусочки ткани и пальмовый сахар из сахарного тростника в качестве заменителей денег. Местные воротилы во главе монетных дворов, а также плохое управление финансовыми делами со стороны колониальных властей, не позволили эффективно функционировать чеканке монет в испанском Новом Свете.
Таким образом, монетные дворы в Мексике работали автономно. Монеты из драгметаллов чеканились в нескольких городах. В 1535 году монетные дворы открылись в Мехико и Эспаньоле (Санто-Доминго); другой монетный двор работал в Лиме в 1568-1588 гг., но в 1575 году его переместили в Потоси. После раскрытия махинаций в Потоси третий монетный двор открыли в Лиме в 1684 году. Золотые монеты выпускались в Боготе с 1621 года и иногда чеканились в Лиме и Мексике, наряду с серебряными монетами, хотя и в гораздо меньшем объеме. Аффинажные и монетные предприятия располагались далеко от месторождений. Расстояние монетного двора в Мехико от Закатекаса составляло 600 километров, от Дюранко – около 1000 километров, а от шахт в Чиуауа – целых 1400 километров. Рудники Оруро находились в 300 километрах от Потоси, а Уанкавелика – в более чем 500 километрах от Лимы; золоту и серебру, добытому в Чили, нужно было преодолеть 1326 морских миль, чтобы в Лиме превратиться в монеты. Это дало возможность торговцам покупать металл у добывающих и аффинажных предприятий за наличные деньги и за ссуду ртути. Таким образом, частный капитал также контролировал чеканку монет под дистанционным надзором чиновников Королевского казначейства или непосредственно управлял монетным двором как частным предприятием, как это было в 1740-е гг. в Чили.
Серебро пробировали и штамповали королевской печатью; это подтверждало пробу и уплату налогов. <…> В Королевских указах 1497 года в качестве единицы номинала использовался реал, проба которого равнялась 930 единицам, а вес – 3,4 г (3,195 г чистого серебра). Были также утверждены следующие номиналы: 2, 4 и 8 реалов, песо, а также дробные монеты в половину реала; однако 85-95% монет в Америке чеканилось на протяжении всего периода с номиналом и весом в 8 реалов, отсюда и «восьмерик» (пиастр). Эти серебряные монеты создавались из слитков, посредством нарезки кругов с весом в 27,46 г; чистого серебра в монете было 25,61 г, учитывая пробу в 930 единиц. На монете стояли инициалы монетного двора и пробирщика, поэтому печально известную продукцию из Потоси можно было легко определить. Она торговалась по цене ниже рыночной относительно мексиканских и севильских монет уже в 1647 году в Сурате, а также была охарактеризована в бухгалтерских книгах Ост-Индской компании. На основных рынках серебра в то время в Европе были Генуя, Милан, Париж, Фландрия и Кенигсберг обращение фальсифицированной монеты запрещалось. Даже в португальской Бразилии повторно клеймили эту монету, снизив ее номинал. После возобновления чеканки и изменения дизайна монет (вместо Геркулесовых столбов появился Иерусалимский крест), характеристики веса и пробы остались неизменными. Колонны поддерживали герб короля Карла I и слова «Plus Ultra», а на других были выгравированы крест, львы и замки, представлявшие королевство Кастилию и Леон. Имя короля отчеканено вместе с девизом «Hispaniarum Rex» (Король Испании), – для монет, отчеканенных в метрополии, а также «Hispaniarum Rex et Indiarum Rex» (Король Испании и Индии) – для американских монет. После этого риал стал называться «доллар» на английском языке, а также «колонным» долларом/песо или колоннарием.
Более значительные изменения произошли в XVIII веке. Стремясь урегулировать валютную систему, власти начали управлять монетным делом и денежно-кредитной политикой в Испании и Американских колониях. Например, частным лицам отныне не позволялось занимать должностные лица в монетных дворах Севильи и Нового Света; то есть, управление этими предприятиями перешло в руки королевской власти. В метрополии с целью централизованного принятия решений по валютным вопросам была организована Хунта де Монеда в 1730 году, но автономность некоторых монетных дворов полностью при этом не исчезла. Централизация монетного дела ограничилась гравировкой и штамповкой монет. Чеканное дело метрополии и колонии функционировало автономно. Размер серебряной марки (кастильская марка – 230 г) был снижен с 67 до 68 реалов в Америке, в Испании – до 84, в результате чего проба последнего – провинциального песо – уменьшилась до 826 единиц, что подразумевало девальвацию испанской монеты, отчеканенной в Америке, то есть, национального песо. Это не решило проблему крупного оттока твердой валюты из Испании для оплаты импорта со всей Европы. Поэтому наценка у испанской монеты, отчеканенной в Америке, сохранилась.
Улучшение технологии чеканки, институциональные реформы и изменения в характеристиках монет привели к увеличению объемов производства монет до рекордного уровня. До 1730-х гг. монеты вырезались из отбитых заготовок, сделанных из одинаковой пропорции серебра и сплава. Единообразие размера, веса и пробы сформировалось на протяжении XVI-XVII вв. благодаря росту объемов производства монет. В контексте новой технологии чеканки, импортированной в Америку после 1730 года, использовались прокатные и винтовые прессы; таким образом, совершилась революция в чеканке монет. Заготовки создавались с использованием вальцовых мельниц, выдававших ленты серебра одинаковой толщины, из которых вырезались заготовки металлическими пробойниками. Два тяжелых железных винта прижимали металл до необходимой толщины, в результате чего получалась круглая монета с окаймленным или фрезерованным краем. Круглые монеты были более однородными, а окаймленный край позволял сохранить характеристики монеты, сделав невозможным обрезание краев монеты, поэтому они стали похожими по весу и внешнему виду.
Соотношение 68 реалов/серебряная марка привело к небольшому снижению веса и пробы песо – до 916,6 единиц и 27 г веса в целом, поэтому чистого серебра в монете осталось 24,81 г. В 1730-1772 гг. монетный двор Мехико отчеканил более 461 млн таких монет. Для этого использовалось 288 тонн чистого серебра в год. Небольшая девальвация произошла в 1772 году, но Королевская казна компенсировала стоимость монет. Карл III обесценил песо до 24,43 г чистого серебра, то есть, проба была снижена до 902 единиц, а в 1786 году вес снизился до 24,25 г на основании 895 пробы. Размер и общий вес не изменились, но вместо столбов на аверсе поместился портрет короля. Поэтому в Китае монету называли каролюсом, «головой Будды». В 1772-1818 гг. в Испанской Америке выпустили более миллиарда таких монет.
Повышению производительности монетных дворов, начиная с 1730 года, способствовали непосредственный государственный контроль и финансирование покупки слитков из чистого серебра. Производство монет стало государственной монополией, как и поставка ртути и пороха. Поступления в королевскую казну от налогов на добычу, а также от эмиссионного дохода увеличивали капитал монетных дворов. Государственный контроль повысил доходы добывающих предприятий, которым до этого приходилось обменивать у концессионеров слитки на монеты по заниженным ценам. Переработка, то есть, плавка, взвешивание и пробировка серебряных слитков, оказалась доступной для добывающих регионов даже вне городов с монетными дворами. Были построены новые и более крупные предприятия для существующих монетных дворов. Монетные дворы появились в Гватемале (1733 год) и в богатом на золото Попаяне (Колумбия) в 1758 году; в 1772 году в государственную собственность перешел монетный двор в Сантьяго. В 1732 году королевские чиновники вытеснили концессионеров в Мексике. Королевский контроль был установлен в монетных дворах Лимы в 1750-х гг. и Потоси – в 1771 году. Механизация и реформы способствовали тому, что большая часть продукции проходила через королевские монетные дворы, увеличивая объем производства монет. Эффект от этих мер можно было наблюдать уже в 1770-х гг.: объем производства монет вырос в два и больше раз, чем ранее; рекордный показатель был достигнут в 1790-1800 гг., когда объемы производства соответствовали тенденциям добычи и экспорта.
Монетные дворы продолжали работать вплоть до первого десятилетия XIX века, пока оккупация французами Испании не оказала решающего воздействия на Америку. Контроль над аффинажем серебряных слитков и чеканкой исчез вместе с испанским владычеством на континенте; тиражи снизились, а объем экспорта уменьшился. В 1820-х гг. производство монет в Потоси и Мехико сократился на треть по сравнению с предыдущим десятилетием. Во время войны с французами в Испании открылись монетные дворы в Кадисе, Валенсии, Барселоне и Галисии. В Америке тоже появились монетные дворы практически в каждом регионе, где находилось серебро. Шесть новых монетных дворов открылось в 1810-х годах только в одной Мексике: в Сакатекасе, Чиуауа, Дуранго, Гвадалахаре, Гуанахуато и Сомбререте, где началось производство собственной монеты песо. Количество новых монетных дворов выросло в течение последующих десятилетий. <…> За 5 лет независимости, к 1825 году, в Перу появилось два новых монетных двора (в Куско и Арекипе); еще один открылся в окрестностях Боготы и Попаяна в Пасто. Республиканские власти в Боливии сохранили контроль над Потоси, но начали постепенно снижать пробу драгметалла в монетах после 1826 года. В течение нескольких лет объем чеканки увеличился во много раз. Республики, страдавшие от дефицита монет, чеканили монеты из серебра любого количества и веса, даже начав выпуск необеспеченной бумажной валюты, занимаясь политикой «разори соседа» в валютной сфере. Таким образом, валютный стандарт на основе испанского (американского) песо исчез, что привело к уменьшению мирового рынка серебра.
Мировое серебро: слитки или монеты? предложение или спрос?
К XVI веку валютный запас европейцев примерно составлял из 3500 тонн золота и 37,5 тыс. тонн серебра. Новый Свет позволил удвоить запасы драгметаллов в Европе. К 1810 году этот объем соответствовал более чем 3,4 трлн монет. Очевидно, что ни географическое распределение, ни развитие монетного дела не были равномерными. При этом в течение предыдущих 80 лет половина из 86 тыс. тонн серебра была превращена в монеты. Максимум объема чеканки был достигнут к концу XVIII века, когда было отчеканено около 28 млн монет одной серии монет за год. Речь идет о 700 тоннах чистого серебра за год, 70% которого добывалось в Мексике.
В XVI веке особых последствий из-за открытия серебряных месторождений в Новом Свете еще не наблюдалось, что нельзя сказать о ситуации в XVIII веке, когда приток серебра в мировую экономику ускорился или резко прекратился в 1820-х гг. Согласно недавним подсчетам, вклад драгметаллов в темпы роста ВВП Европы в 1530-1790-е гг. составил 1,3%. «Развитая монетизация» серебра в Европе и Китае позволила экономике и рынкам более эффективно функционировать, но ее относительное влияние на рост производительности остается под вопросом. <…> у серебра была более высокая покупательная способность в Азии, где, очевидно, существовал постоянный спрос, поскольку драгметалл пользовался всеобщей популярностью. Поэтому разница в ценах (и заработной плате) между Азией и Европой сохранилась. Учитывая структуру торговли серебром в Испанской Америке, другим источником арбитража для европейцев была торговля там, где изобилие монет позволяло продавать и покупать европейские и азиатские потребительские товары (и средства производства, например, рабов) за серебряные монеты по самой низкой международной цене. Эта «валютная торговля» расширила потенциал спроса европейцев в Азии. Как отмечал Адам Смит, «общее преимущество, которое Европа, рассматриваемая в качестве одной великой страны» извлекла из открытия Америки и Пути в Ост-Индию «состояло, во-первых, в увеличении роскоши, а во-вторых, в развитии промышленности». <…>
В Испанской Америке не было зафиксировано серьезной инфляции цен, несмотря на огромные объемы добычи и экспорта серебра. Наоборот, наблюдалось постепенное расширение рынка для продукции серебряных шахт в Америке, что не только сдерживало курс серебра на европейском рынке, но также, скорее всего, увеличило его к середине XVIII века. Помимо роста населения, рынок стал более обширным в Америке, а также в Азии, и, как отмечал Адам Смит, «большая часть Европы улучшила свое положение: Англия, Голландия, Франция и Германия, даже Швеция, Дания и Россия, – все значительно продвинулись в сельском хозяйстве и промышленности». Серебряные монеты позволили расширить глобальный рынок, хотя экономические историки обычно игнорируют валютные аспекты евразийской торговли американским серебром. <…> В конце концов, по утверждению Смита, реэкспорт товаров из Восточной Индии в другие страны мог «принести обратно гораздо больше звонкой монеты, чем было вывезено первоначально для покупки их».
Продолжение следует…
